Женщины пены, женщины дождя
Женщины пены подобны морским валам;
они вздымаются и тут же опадают, и катятся стремительно, неся смятение,
к берегу, белоснежные, сероватые,
желтоватые, серовато-коричневые;
они взмывают ввысь, точно желая улететь, и, надломленные, ложатся на песок,
у самой дальней кромки прибоя, сворачиваются клубком и становятся похожи на свернувшееся молоко; их
пышная плоть дрожит под пронизывающим насквозь резким ветром, который терзает
их бедра и ягодицы, рвет тело в клочья,
разбрасывая эти клочья по берегу, превращая в ничто, уничтожая. Но вот
очередная длинная могучая волна разбивается о берег, и женщины пены вновь лежат на песке, белоснежные,
сероватые, желтоватые, серовато-коричневые тела,
дрожащие под ударами ветра, который снова превращает их
плоть в жалкие разлетающиеся клочья,
и опять берег пуст, ожидая нового удара волны.
Женщины дождя очень высокие, и головы их скрываются в заоблачных высях. А походка и все их движения
вообще похожи на полет
штормового ветра — стремительные, но одновременно величественные. Эти высокие женщины
кажутся живым воплощением воды и света,
когда проходят по длинным песчаным пляжам на фоне дюн и холмов,
поросших темным лесом.
Они идут на север, в глубь страны, к горам. Они поднимаются по их склонам ипроникают
в расщелины между утесами
беспрепятственно и легко, как свет — во тьму, туман — в лесную чащу, дождь — в
землю.
У. Ле Гуин

Женщины ветра проносятся, плавно взмахивая огромными, сказочно разноцветными, фантастическими крыльями. Они мчатся над полями, выгоревшими или зелеными, над морем, озерами и болотами, над бесконечными пространствами снега или воды, подгоняемые и подбрасываемые ветром, похожие на больших прекрасных мотыльков.
Северный ветер любит играть с ними. От вообще любит поиграть. Он, как белый медвежонок, наскакивает и замирает, подпрыгивает и кувыркается, и женщины ветра охотно принимают эту игру и резвятся, то взлетая, то зарываясь в сугроб или волну. Довольно часто белый медвежонок, как это часто бывает в любой игре, злится по настоящему и тут уж держись – вцепившись, яростно треплет и бьет наотмашь дождем или морозными снежными зарядами – но женщины ветра держатся наравне с нами – своими мужчинами.
Восточный ветер приходит редко. Как бродяга, давно забывший свой дом, присаживается у входа и старается казаться незаметным. Натолкнувшись на холодный прием он иногда коротко пьяно буйствует, но быстро выдохшись смущенно исчезает, глядя в пол и извиняясь. Женщины ветра не говорят о нем и редко вспоминают.
Южный ветер приносит жар и горьковато-сладкий полынный аромат степей. Он гладит желтую траву широкими ладонями, ласково согревает женщин ветра и они загадочно улыбаются, подставляя себя солнечным лучам. И не поймешь тогда – смотрят они куда-то вдаль или просто дремлют, прикрыв глаза солнечными очками.
Но вот однажды рано утром мы просыпаемся от сильного ровного шума листвы. Утренняя звезда, думаем мы спросонок. Да нет, пожалуй, две, а то и три.
Это пришел западный ветер. Он не стучит в окно – он давит в него так, что свистят все щели.
Играм конец. Забывая обо всем, женщины ветра уносятся куда-то на юг, и, постепенно уменьшаясь, скрываются за сверкающим солнечными блестками горизонтом. Какое-то время еще видны яркие цветные крылья, потом и они исчезают.
Мы всматриваемся в горизонт, пока не становится темно. На другой день мы снова смотрим вдаль. И через неделю и через месяц.
Иногда приходят короткие торопливые эсэмэски или красочные открытки с марками крохотных островных государств.
Горизонт становится белым, потом по весеннему прозрачным, а мы все всматриваемся в него до мельтешения в глазах.
Наконец, в один прекрасный солнечный день, они возвращаются. Встряхивают мокрыми волосами, стягивают неопрен, жемчужно-серый от морской соли и, как ни в чем не бывало, присаживаются в раскладное кресло с кружкой чая из термоса.
Как ни в чем не бывало.
Как и не улетали.
Как здесь и были!
Явились – не запылились!
Но резкие слова застывают, не сорвавшись с языка.
В самом деле – что особенного. Вернулись же. О чём говорить.
Не могли же они не вернуться.
Не могли они не вернуться, в конце концов!

Омск.
2011.